А на поле война вчерашнего дня

На прошлой неделе под Нижним Тагилом прошла IX Выставка вооружений и военной техники Russian Arms Expo 2013. Казалось бы, журналистами о ней написано всё. Пришло время раздумий.

Так вот, меня никак не оставляла мысль, что на полигоне разыгрывается война, которая уже давно закончилась. Всем оружием, показанным в «уральском Абу-Даби», можно эффективно вести бой… на уровне стран третьего мира. Но встреча с армией мировой державы, обладающей высокотехнологичными средствами нападения, закончится большой и кровавой головомойкой.

Вспомним войну американцев против армий Ирака и Югославии.

США не использовали в них танковые армады. Точнее, в Ираке они танки использовали, но лишь после того, как армия противника разбежалась и перестала существовать, во всяком случае, оказывать организованное сопротивление. Основное оружие американцев: высокоточные боеприпасы, крылатые ракеты со скоростью выше 3М (свыше 3600 км/час), аппаратура подавления систем связи и ПВО, авиация по технологии «стелс».

Против Югославии были применены и так называемые графитовые бомбы, вызывающие короткие замыкания воздушных линий электроснабжения. Страна осталась без электричества, связи, телевидения и радио. Паники не было, но и организовать отражение агрессии в таких условиях чрезвычайно сложно. Сколько бы ни было у тебя танков и пушек, их будут безнаказанно расстреливать с воздуха, а система ПВО ничего этому избиению противопоставить не сможет. До сих пор приходится читать или слышать смакования того факта, что братья-сербы советским оружием сбили «хвалёный стелс». Но представим себе бои танковых армад с папуасами. Могут папуасы подбить один танк? Могут: яму глубокую вырыли и ветками закидали. Молодцы! Но что это глобально-то меняет?

Предлагаю сопоставить численность танков в войсках России и США. Если верить другу-интернету, то это 22,5 к 8 тысячам. Лоббисты танковых заводов в Конгрессе США буквально навязывают своим военным новые «Абрамсы», а те отказываются их закупать, говорят, что достаточно тех, что имеются. Это с учётом, что наш Т-90 по сравнению с «Абрамсом» выигрывает по большинству показателей и, в первую очередь, по манёвренности на поле боя. Но танк — это лишь один из инструментов ведения войны, сегодня уступивший пальму первенства авиации.

Ну, показали премьеру «Терминатора». Думаю, что с его концепцией мы опоздали лет на 10, если не больше. А пройдёт ещё лет 10, он и в серию толком пойти не успеет, а уже будут изобретены более изощрённые средства ведения боя, и уйдёт эта машина в историю, как легендарный Т-34. Современные войны окончательно станут соревнованием не калибра стволов, а мощности антенн, компьютеров, совсем неожиданных каких-то технологий. Я, конечно, не самый большой специалист в военной технике, но вот этой самой «мощности антенн» на Russian Arms Expo 2013 что-то не заметил.

Если говорить о технологиях, полученных на основе военно-технического сотрудничества с ведущими западными державами, то опять же, по моим наблюдениям, история нас ничему не учит. У директора УВЗ аж глаза горели, когда он демонстрировал премьер-министру новую тяжёлую Боевую Машину Пехоты. Внутрь Медведева затащил, в кресла усаживал. Трансмиссия, двигатель, приборы наведения и управления огнём для этой машины поставлены из Франции. Вспоминаю эпизод, который изложил в свой книге «Оружие победы» Василий ГРАБИН, знаменитый конструктор артиллерийских систем, чьи пушки ЗИС-3 стоят едва ли не на всех мемориалах, посвящённых Великой Отечественной войне. Шло совещание в Кремле, где обсуждались новые модели пушек. Директор одного из ведущих в те времена заводов расхваливал свою пушку, рассказывал, что при её производстве была применена сварка, которая ускоряет процесс производства. Но оговорился, что сварочное оборудование для этого надо закупать во Франции, потому что в СССР оно не производится. Иосиф СТАЛИН выслушал, вынул трубку изо рта и спокойно ответил: «Красной Армии не нужна пушка, оборудование для производства которой надо закупать на Западе». Мотивацию нужно объяснять? Думаю, нет. Пусть лучше УВЗ объяснит, как он собирается работать в условиях потенциального ухудшения отношений с западными странами. Которое вовсе не такая уж фантастика: зайдет чуть дальше спор вокруг Сирии или Ирана — и здравствуй, эмбарго на военно-техническое сотрудничество с Россией.

Да мы и сами с усами — запросто себя победить можем. Честно признаюсь, что срыв пуска ракеты установки «Смерч» прямо в присутствии Дмитрия Медведева о многом говорит. В первый день выставки залп состоялся, а на второй — вдруг порох отсырел. Но, на мой взгляд, банальный заводской брак мог обернуться трагедией, взорвись эта 10-метровая дура при сходе с направляющих. Экипаж установки погиб бы на месте — сокрушительная сила боевой части таких ракет очень велика. А если бы в боевых условиях она рванула в установке да остальные сдетонировали? Смело предположу, что была бы враз уничтожена вся позиция реактивной батареи.

Государство сегодня вкачивает в оборонку гигантские средства. Так, если верить еженедельнику «Военно-промышленный курьер» (http://vpk-news.ru/articles/17556), стало известно, что за три года Россия намерена потратить лишь на свой ядерный комплекс по меньшей мере 100 миллиардов рублей. В частности, в 2013-м на закупку такого оружия планируется израсходовать 29,28 миллиарда рублей, в 2014-м — 33,3 миллиарда, в 2015-м — 38,57 миллиарда. Однако неудавшийся залп «Смерча» у меня из головы не выходит: технологическая дисциплина на предприятиях оставляет желать много лучшего. К примеру, количество удачных и неудачных пусков новейшей межконтинентальной баллистической ракеты для вооружения подводных ракетоносцев «Булава» моряки считают почти поровну: 50 на 50. Реализовали на практике анекдоты про теорию вероятностей: «Может, полетит, а может, и не полетит…»

И до перестройки наша промышленность была не в идеальном состоянии. Технологический разрыв, по сути, начался тогда. Времена перестройки, дефолтов, конверсий образовали зияющую дыру, разрыв в подготовке квалифицированных кадров для оборонки, и не только рабочих кадров, но и конструкторских. Старые заделы времён СССР постепенно подъедаются, устаревают, а новых-то практически нет. К сожалению, на выставке ни слова об этом сказано не было, только в кулуарах слышались привычные жалобы на то, что возможности предприятий стремительно падают, потому что человеческий капитал разрушается гораздо быстрее, чем материальный: станки-то пусть и допотопные, но детали делать могут — да вот беда, на станках уже некому работать. Но что могут дать сетования шёпотом в своем кругу или даже ведомственные совещания? На уровне заводов и корпораций, например, ничего не сделать с тем, что преподаватели техникумов у нас уже получают меньше, чем в средних школах, а финансирование кружков юных техников (колыбель будущих инженеров и рабочих высшей квалификации) является исключительно вопросом самоотверженности полунищих муниципалитетов…

По сути, мы пытаемся повторить достижения военно-конструкторской мысли Запада, играем в догонялки. Это, между прочим, Дмитрий РОГОЗИН заметил ещё 2 года назад, когда откровенно общался на «Старателе» с журналистами. Сравниваю выставку с тем, что видел на первой в 1999 году и на 9-й в 2013-м. Что изменилось? Кроме внешнего вида полигона, мало что изменилось. Те же танки, те же пушки, тот же «Град», тот же «Смерч», что и 10 лет назад. Армии Израиля, США, даже Китая, имеют на вооружении беспилотники собственной разработки. А мы? В прошлом году один такой показали. Ох, не Израиль, совсем не Израиль… И даже не Китай! Дмитрий Медведев, обходя выставку, подошёл к гаубице Д30 с восклицанием: «Родная. На службе из такой стрелял. Её вроде как сняли с вооружения?» Нет, ответили ему. Модернизировали. А производится она с 1967 года. Почти 50 лет.

Два года назад в России создан Фонд перспективных исследований. Он предназначен, чтобы фантастические идеи искать, отбирать существенное и предлагать это конструкторам в разработку. Планировать создание технологий на 40—50 лет вперёд. Мыслить «за горизонт». Как заявил вице-премьер на Russian Arms Expo 2013, скоро состоится заседание военно-технической комиссии, которой будут представлены первые идеи, выдвинутые фондом. Два года, а колёсики крутятся с таким скрежетом, так медленно… Сделать же надо так много. А времени у России, как обычно, так мало…