«Ты жива ещё, моя старушка?»

Малая родина. Милые детства места.

Может, резной наличник, а возможно, берёзовая рощица; или речка без названия (куда течёшь, с кем встречи ждёшь?); старый добрый двор, коридор школы, «та заводская проходная»…

Вспоминается многое. Улицы и перекрёстки судеб малой родины запечатлеваются навсегда.

Но уносят нас ветры странствий.

Как выяснили недавно социологи Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), почти каждый второй россиянин (47%) живёт не там, где родился.

А уезжают россияне по большей части туда, где жизнь всё-таки лучше, где жить — хорошо.

При этом три четверти переехавших даже гипотетически не представляют себе покупку билета в обратный путь.

Да и те 14%, кто не прочь (заявляют так осторожно) бы вернуться в родной город или село, обосновывают свои возникающие время от времени ностальгические желания как-то расплывчато, в основном лирическими мотивами, но не прозой конкретики.

«На родину тянет», «там климат лучше, там ближе и чище природа», «там мои родные» — пишут они в опросные листы ФОМ, — и редкими исключениями строки: «там больше возможностей для моих детей, а здесь нет порядка и нормального отношения к людям» или «хочется поднимать село с колен»…

Однако тут следует внести некоторую ясность.

Две трети живущих не там, где родились, убыли со своей малой родины до 25 лет, а тех, кто впоследствии сменил несколько мест жительства, — и вовсе ничтожно мало. Так что понятно: в основном едут учиться в вузы, потом ищут работу по специальности, кто-то обустраивается на новом месте после армии, реже — в случае женитьбы/выхода замуж и проч.

Мало того, что каждый второй из нас, как говорится, где родился, там и сгодился — и там же умирает, — так ещё почти все раз-два переехавшие и в мыслях не держат более вояжировать.

И всё-таки внутренняя (по стране) миграция постепенно набирает обороты. Но векторы её выглядят, если тщательно проанализировать данные ФОМ, довольно примечательно.

Так, больше всего приезжих живёт, как ни странно, в сёлах (51%) и небольших городах с населением до 50 тысяч человек (49%); а следом сразу же идут города с миллионным и более населением (вроде Екатеринбурга) — здесь приезжих 48%.

А, скажем, в городах размером с Серов, Первоуральск, Каменск-Уральский, Нижний Тагил (100 —250 тысяч жителей и чуть более) население в большей части коренное — как, впрочем, и в пятнадцатимиллионной Москве. Напрашивается два вывода: а) кто же из Москвы поедет в провинцию? и б) кого интересует «большая провинция»: вроде уже и не деревня, но по жизненному комфорту всё-таки ещё не город — в современном представлении людей о том, каким город должен быть.

Пожалуй, верны оба вывода, и доказательством тому формирование Екатеринбурга и его агломерации.

Тот же ФОМ выяснил, что в города размером с Екатеринбург, где очевидно, возможности для самореализации личности, роста благосостояния, доступа к ценностям цивилизации и культуры значительно выше, переезжают в основном «по собственной воле» — 63% всех переехавших в мегаполис назвали именно эту причину. В то время как в те же названные маленькие города и сёла в подавляющем большинстве (до 70%) опрошенный народ переехал «в силу обстоятельств» — причин много: то ли нужда заставила, а в глубинке жизнь дешевле; то ли личностный потенциал оказался невелик; может, конечно, сказались климат или личное здоровье…

Думается, мигранты — нынешние москвичи, из которых чуть не каждый второй назвал причиной своего перебазирования в столицу определённые «обстоятельства», имели в виду несколько иное: их туда пригласили — мало ли в Москве мест для карьеры! Желающих уехать нынче в Москву всего 2% из числа потенциальных мигрантов (четверть опрошенных), в Питер — 1%. Видимо, кто хотел, уже там. А вот в город вроде Екатеринбурга не прочь перебраться жить и работать чуть не каждый третий потенциальный мигрант.

Данные ФОМ — это, конечно, всего лишь результат опроса населения, наряду с зафиксированными реальными фактами своего рода это отражение виртуальных намерений россиян, как говорится, помечтать не вредно. Но пищу для анализа обобщённые ответы россиян дают: мы по большей части неподвижны, а если всё-таки на переезд решимся, то нам подавай либо экологию и природный интерес, либо полную цивилизацию.

Клюём, так сказать, на целомудренное, либо — на уже готовенькое.

Впрочем, по поводу «готовенького», например, переезда в дающий большие перспективы Екатеринбург: притяжение новых сил и талантов в свою очередь позволяет городу развиваться и далее, ибо количество востребованной рабочей силы и творческих умов неизбежно перерастает в качество. Правда, для этого в мегаполисе должна быть создана действительно тёплая деловая атмосфера, условия для раскрытия человеческого потенциала — и едва ли кто станет оспаривать, что именно этим и берёт Екатеринбург, став центром мощной агломерации.

И здесь надо сказать, что нарисованная социологами ФОМ сиюминутная картина подкрепляется академическими серьёзными научными исследованиями, которые показывают движение населения в тенденциях на довольно длительных промежутках времени.

Из анализа территориальной, возрастной и образовательной структуры трудовых ресурсов Свердловской области в среднесрочной и долгосрочной перспективе, составленного Центром региональных экономических исследований Высшей школы экономики и менеджмента УрФУ имени первого Президента России Б.Н. Ельцина и аналитическим центром «Эксперт—Урал» по заказу областного министерства экономики (см. журнал «Эксперт—Урал»), можно сделать несколько выводов.

Первый: рынок труда в регионе в целом до сих пор не сложился, ибо миграция внутри территории субъекта Федерации незначительна.

Второй: большинство тенденций развития экономики определяет Екатеринбург: именно здесь сосредоточено большинство работодателей области, и именно здесь сложился едва ли не единственный в области рынок труда «как эффективный механизм перераспределения ресурсов в соответствии с возникающими потребностями». И с этой точки зрения, локальный трудовой рынок Екатеринбурга вполне способен к саморегулированию, а сам город «представляет собой основной центр притяжения трудовых ресурсов и Свердловской области, и Уральского региона в целом».

Третий: наиболее благоприятная ситуация с трудовыми ресурсами в южной половине региона — то есть ближе и в округе областного центра, и основные надежды на рост экономики региона в целом следует обращать на темпы и качество развития как раз Екатеринбурга и его агломерации.

Таким образом, нет никакого смысла тратить огромные деньги на вспомоществование для депрессивных анклавов, городков и посёлков. Сопротивляться объективным тенденциям движения населения бессмысленно. Проще создать условия для миграции населения — молодёжи, специалистов, выпускников вузов и проч., обеспечивая тот же Екатеринбург и близлежащие к нему территории инфраструктурой. Да и выйдет это, пожалуй, дешевле, нежели «подтаскивать» к умирающим поселениям заводы и фабрики либо строить какие-либо иные дорогостоящие экономические прожекты возвращения людей «к истокам».

Ностальгия понятие не экономическое, и тоска по малой родине, как видим, у россиян невелика. Человек ищет, где ему лучше. Туда надо и деньги направлять — чтобы они пошли в рост, а не покрылись бесполезной пылью старины…

Источник: ФОМ.